Как две казанские сестренки Гульназ и Гульнур решаются снять платки, к чему это приводит и как складывается их личная жизнь, читайте рассказ Рената Беккина "Внутренний хиджаб"

     {xtypo_dropcap}О{/xtypo_dropcap}дна девушка пожаловалась Жене, что родители с суровой предосудительностью не дозволяют ей носить мусульманский платок.
     — Ведь не страшно, если я не буду носить его, а? — говорила она, заглядывая Жене в глаза. — Внутренний хиджаб же есть, он поважнее внешнего будет. 
     — Я расскажу вам одну историю, — сказал Женя. — Там как раз про внутренний хиджаб.

     И девушка стала слушать. И стала мне известна вся эта история от начала до конца, потому что этой девушкой была я.

     ...Их было двое. Две большие подруги. В одном маленьком городе. Все называли их сестренками. Они познакомились в медресе. У одной был платок лазурного цвета, у другой — апельсинового. Первую звали Гульнур. Вторую — Гульназ. Гульнур была старше Гульназ на полгода и потому была первее младшей сестренки во всем. Они стали сидеть за одной партой и вместе учили хадисы кудси: «Если ты испы-тываешь чувство любви к своему брату, поспеши ему сказать об этом».

     — Золотые слова, — говорила Гульнур.

     — Не поспоришь, — отзывалась Гульназ.

     Вместе отмечали получение диплома, смеялись. И когда накричались вдоволь, неумело подпевая их общей слабости — БГ, стали рассуждать, как жить дальше.

     — Ты куда? — спросила подругу Гульнур.

     — В Казань, — отвечала Гульназ, — а ты?

     — Я тоже. Куда же я без тебя, сестренка!

     Сели утром на автобус, обладая значительным пакетом семечек «Белочка», бутылкой воды и музыкой в наушниках. Попрощавшись с родными, обещав звонить и отвечать на звонки.

     Первой сняла свой платок лазурного цвета Гульнур. Через полгода и Гульназ распрощалась с платком апельсинового цвета. Гульнур узнала о внутреннем хиджабе от одного заезжего московского имама. Имам получал деньги за свои лекции о том, как жить и преус петь в этом мире. Этот внутренний хиджаб, оказывается, был во сто крат важнее внешнего, — того, что на голове. По душе пришлась эта идея Гульнур. А раз понравилось ей, то в скором времени полюбилось и сестренке Гульназ.

     Они чувствовали себя неловко на концертах БГ в своем лазурном и оранжевом платках. А внутренний хиджаб, он, что — он сокрыт от любопытного и зловредного глаза. О нем знаешь только ты и сестренка. Гульнур, недолго размышляя, выбра-ла для своего внутреннего хиджаба лазурный цвет, а Гульназ — апельсиновый.

     На мартовском концерте БГ в «Униксе» Гульнур, уже обезхиджабенная, позна-комилась с парнем. Его звали Марат. Гульназ радовалась за подругу. Она знала, что и Гульнур порадуется за нее, когда она встретит своего принца.

     Но недолго длились их встречи, расстались Гульнур и Марат. Ушел Марат от Гульнур. Осталась она одна и пошла в клуб. Прежде она в клубы не ходила. На концертах бывала, а в клубы не ходила. Внутренний хиджаб не позволял. И не стало больше прежней Гульнур. Сменяли друг друга мужчины, являвшиеся в ее жизнь, званые и незваные. О ком-то оставалось воспоминание, вызывавшее улыбку, о других — недовольная гримаса. От третьих не оставалась ничего, словно это были призраки из детской книжки, пылившейся в родном городе.

     А что же Гульназ? Ее внутренний хиджаб апельсинового цвета оказался из бо-лее прочного материала, чем у сестренки. Он не позволял ей никого любить до свадьбы. И она ждала того, кто однажды придет и скажет ей тихо, но уверенно: «Гульназ, выходи за меня замуж ради Аллаха». Но никто не являлся, и Гульназ утомилась ждать.

     Прошло семь лет, как они приехали в Казань. Гульнур стукнуло тридцать пять, а через полгода — и Гульназ.

     — Сестренка, ответь, почему нас никто не берет замуж? — спрашивала Гульназ подругу.

     — Потому что мы с тобой абики, — говорила Гульнур. И обе смеялись, но не так задорно, как прежде, когда они жили в своем маленьком городе и сидели за одной партой в медресе.

     Каждая из них, конечно же, знала, почему никто не зовет замуж сестренку. Но ни-когда не осмелилась бы произнести это вслух даже наедине с собой. Гульнур видела, что подруга некрасива той телесной красотой, которую ценят мужчины, и навсег-да останется гадким утенком. Гульназ же понимала, что Гульнур — девушка из тех, с кем гуляют, но не из тех, на ком обычно женятся. Обе думали, что научились пони-мать мужчин.

     Женя умолк, отвлекшись на созерцание то ли велосипеда, то ли сидевшей на нем велосипедистки.

     — А что же случилось дальше? — спросила я.

     — Я давно не видел ни Гульнур, ни Гульназ. Кажется, они обе вернулись в свой город. И одна даже вышла замуж. Но кто именно: Гульнур или Гульназ — не припомню, хоть убейте. Да ведь и история эта не о них, а о внутреннем хиджабе, — заключил Женя, хитро улыбаясь.